|
ПОЭЗИЯ
***
Весна. Гудит младенец Март.
Последние снега кричат о власти.
Бесчинствует мажорный лад,
На «форте» исполняя гимны страсти.
Зима ж печальна, ей – уйти,
Последний сын на поле отдыхает.
И смерть, и жизнь в одном пути,
В кругах земного ада – рая.
1999-2000(?)
Ред.2002-12-28
***
Давай подставим лица
Нокаутам лучей.
Уже тепло струится,
В крови бежит ручей.
Собаки солнцем греты,
Асфальт подставил бок.
Желания раздеты,
Украден лета клок.
И где-то на деревьях
Синицы тает тень,
Погрязший в удивленьях,
Растёт ленивый день.
И стоит только грудью
Похитить дня глоток,
Как по засохшим венам
Весны идёт поток.
1999 весна
***
Жёлтым светом – тени в метр.
Синим цветом – неба высь.
Сто улыбок – апельсином.
Ветер южный удивись!
Где то снегом сон заносит
Где-то солнца не видать
Здесь нога ботинок просит
Отпусти на землю встать
Дней весенних грядет куча.
Рот открой - поймаешь май.
Слушай, слушай полнозвучный
Неба звёзд кошачий лай!
1999-2000(?)
***
Зачем вчера мне без тебя…
1999 весна.
***
В милонге, в пальцах, в струнах,
В изгибах солнца тел,
В кибитках конных гуннов,
В полётах, свистах стрел,
В бумаге, нотном стане,
В простых карандашах,
В прыжке красивой лани,
В ручье что море «Бах»,
В полёте гордой птицы,
В движении змеи,
В остатках черепицы,
В траве у колеи,
В дорогах, что все в точку,
Без дна, в Ничто, в Без нас,
И в небе, что всё в клочьях
И в профиль, и в анфас,
В любом простом движеньи,
В небесных танцах тел,
В мечте и сновиденьи,
Во всём чего хотел,
Во всём я умолкаю -
В молчаньи тоже ты,
Глаза лишь отмечают
Страсть к бесконечности.
Авг.2002
***
В банальном свисте лет,
Лишь в косточках примет,
Найду я тусклых лиц портреты.
Не нужен лампы свет,
На время Лете нет
Танцуют в сером тет-а-теты.
А ночью в простыню,
Где страх и день топлю,
Добавится еще рисунок.
То дань почтенья дню,
Где царство слов «люблю
Тебя одну» сплетенья рук ног.
Б. Н. П.
Бывает восемьдесят там, где двадцать,
Но с силой небывалой можно наслаждаться
Той красотой, где как одно и да, и нет,
Теченьем времени, изменчивостью лет.
Здесь старость нет не убыль, не исход,
а так бессмертная случайность нот.
Здесь вечность будто не проходит,
а вкруг да около всё бродит, бродит.
Та красота пробьёт любую плотность кляпа.
Верх совершенства здесь соломенная шляпа.
Она пленяет сходу, не хватая:
безудержность степей, полей пред нами расстилая.
Красиво солнце днём, но лишь в закате,
оно звучит как будто: Нате!
Оно не причиняет боль глазам,
сказав кому-то там сезам.
Здесь ты впервые видишь красоту морщин,
и без особых оснований и причин
ты молча голову, глаза всё к ней,
боишься пропустить и тень её речей.
Ты будто в них, в словах о том, о сём,
о трубах медных с водою и огнём
Пытаешься увидеть тайну жизни словно.
И имя её простое - Нина Петровна.
Лето 2002
***
Вода смывала с силой грязь –
Тщета
Плодящихся всегда на раз.
Чета
Двуногих сотен тысяч пар
В мечте
Одна из многих, божий дар.
К черте.
Подходит с рваною губой –
Назло,
В руках с киксующей трубой –
Нет слов.
И крепких рук не расцепить,
Не дать
Грааля чаши не испить.
Глотать нам будет больно, но назад
Нельзя
Идти, не найден будет клад.
Мы за
Глоток воды, пусть с кровью, но
Стрелой
Всё будет в сердце пронзено
Одной.
И в это вериться с трудом
Была
И ты покрыта льдом –
Была…
***
Завтрашнее утро
В обрывках перламутра
Песнею укажет мне
В какой из дней, что комом в нас,
Считать дельфинов на волне.
Вечер что уходит
Не нашедший брода
Криками взывает: Э…
На память тень положит в раз
И гнать меня из вены вне.
Ночь, и, да и нет
В ночи и чёрный – свет
Скопище последних сил
В ничто безжизненно плетётся,
Смеясь над вечностью светил.
День, что будто был.
А был ли? Пыль…
Маленький комочек жил
В печали трена отзовётся
И в лету, думая, что в Нил.
Июль 2002
***
Эх, не твоя ли красота
Закончит третью мировую,
Изодранные вдрызг уста
Взбешённых атомов целуя.
Не ты ли скажешь мне пока,
Дав повод новому с извилин,
Низвергнуться, порвав бока
Висков, как тело мыши филин.
Не ты ли в памяти моей
Мелькнёшь ободранной иконой,
Забьётся сердце вдруг быстрей
И разродится тихим стоном.
Октябрь 2002
***
Я видел женщину
лицо весной –
руками осень.
Зерном увенчана,
Глазами вой
под сердцем носит.
Рукой задень
Нелепость дней –
бедой раздета.
Иголку вдень
в края полей –
забыто лето.
Дня крики - мразь
Из пьяных ртов
летят бесцельно.
Мозгами в грязь
Всех красок и сортов
законов беспредельных
И как-то глуп
Из рук переходящий
Под звон монет,
Счастливый плут,
Скользящий и хрустящий
Оторванный билет.
1999(?)
***
Уходит в прошлое всё то, что мучило когда-то,
И где-то в будущем теряются мечты.
И только где-то в настоящем рады
В слепую ощущать бегущей бренности черты.
И в интермеццо Брамса ощущаю безудержность времён,
Но звонкий крик без ''я'' ребёнка
Сулит познать лишь то, что носят гребни волн.
А море рассмеётся бесточностью высотной гонга.
Лето. Бухтарма.2002
***
Тоскливо душется,
Печале глядется
За облачко,
За сосен маковки.
За сосен маковки
Глазёнки метятся
И мечутся
Вопросом слеплые:
«Когда же встретятся,
когда же сложатся
частицы малые
в одну единую,
в одну единую
частицы целого».
1999-2000(?)
***
Окно!
Твои царапины, морщины, грязь –
Посланье времени.
Не труден сей рисунок
На тонком
Стекле,
Как кость на темени.
Собой отрезало пространство,
Запеленав в тугую шанс
Остаться вечным,
Без альянса.
Окно!
Ты веришь в жизнь
Без нас.
А на столе
Кусочек зелени
Бутылки,
Б.У. пластмасса вилки,
Грязные салфетки, крошки хлеба,
А в окне…
Мы не увидим Афродиту, Феба,
Будду и Христа –
Та жизнь проста.
Её мельканье,
Как толчея песка
В ударном маракасе.
Там перемешаны минут
Секунды в часе.
А от перемены мест слагаемых
Сумма не изменится,
И если вдруг исчезнет,
То навсегда,
А в это
Не хочется, не верится.
И кажется, что всё
Воззренья, мысли
Всего лишь
Жалкие песчинки
На дне бутылки.
И кто-то, что-то,
Может быть ''Без слов''
Нужду справляет так
Дно обращая в потолок.
А я, всего лишь клок,
Сижу в пластмассе,
Ем пластмассой
И думаю о часе,
Скорее о минуте,
О секунде,
Когда узнаю тайну тайн,
И ужас в том,
Что поздно будет
Переплетать дороги судеб.
Да и просто
Прийти в кафе
И с этого же места
Начать другое
Сплетенье слов
Уж не ломая дров,
Открыть глаза
Сидящим рядом,
Просто,
Взглядом,
И без заданья но дом
Растолковать всем суть стекла,
Стола и грязных вилок.
Зачем затылок
Беззащитен. Тепла
Зачем так много,
Холода.
Зачем так мало
Люди молоды.
Ну, а пока
Я вкусом чая отмечаю
Движенья сущность
неизбежную
и чью-то гнусность
в обществе прилежную.
Повторов нет
И даже слово гнусность
Повторяя
Ощущаю,
Меняется пространство звука,
Фон,
Пейзаж
И даже время
Изменчиво
И даже больше.
Но где глаза,
Что б видеть перемены?
Не нашим венам
Дан сей дар.
И от того в душе пожар,
По-разному у всех,
Конечно.
И вариантов
Бесконечность
Смущает даже самый крепкий
Ум,
Где слились в целое
Немец, русский,
Грек, японец,
Гунн.
Вот от чего
Не суждено
Найти лекарство,
И потому
У каждого своё вино
И шанс на царство.
Топи извилины в вине,
Иль в вине,
Одну черту
Перемещая
С той лёгкостью
Как Паганини
В бездну посылал
Хвалу, проклятья,
Струны рвал,
Как возникает пропасть
В связи смысла
Идентичных букв
На двух концах
гигантского коромысла.
И никогда не хватит рук,
Мучений губ
Собрать в единое
Все числа.
И та песчинка,
Что смирение
нам ближе.
Хотя ей место в том,
Что ненавижу.
То моё -
не ваше.
Мне краше бунт,
отчаянье и ругань.
Мне ближе те,
Кто в чисел край был
адреналином угнан.
Я не замечу
Тех б кто между,
Кто бьёт и гонит
Всякую мечту,
Надежду.
Таким путём
Придём мы к той песчинке,
Что скажет нам:
Суть жизни
В виниловой пластинке,
Где в середине пустота,
Иглы лишь скрежет.
А красота
Удалена от центра
И музыкою ухо
Нежит.
И хочется поверить в то,
Что есть начало.
С песчинки этой
начат был отсчёт.
И чтобы не казалось мало,
В ней смысл спрятавшись
Живёт.
Ну, а пока
сижу в кафе,
и уши поедают музыку эпохи,
пластмасса вилки на столе,
салфетки,
хлеба крохи.
Во мне гудёжь
Автомобилей,
Ногами в или, или
Красавиц блеск,
И бумеранги птиц,
И озабоченность дорогой
Лиц.
28 августа 2002
***
Тоска оскалилась скалой –
Море мором,
Ворон ором-
Твой.
99-2001 (?)
***
По утру бредёшь
Ведомый дрожью трамваев,
Спит где-то ложь-
Ты видишь:
Чувствуешь, знаешь.
Глаза как на сваях,
Опутан трёхцветной игрой.
О где же ты вечер
С теплой и дымной трубой.
1999-2001(?)
***
Улыбаются, светятся стоны,
Раздавая аскетам поклоны.
Как причудливы эти волны,
Как крикливые взлёты вороны.
98-2001 (?)
***
Я помню, странно прозвучало
во мне безжалостное «вы» –
смешалось всё: концы, начала,
печаль металась жаль, увы.
И дальше глупая попытка
Вернуться в безмятежность «ты»,
Но даты писем и открыток
Шептали из нигдешной тьмы:
Не верь тому, что видишь глазом,
Не стоит слуха никакая речь.
Всё мечено печатью раза,
Себя в мгновеньи не сберечь.
Не знать того, что есть взаправду,
Там слово «знать» не бог весть что.
И там печаль не то, что надо –
Понять что есть, что нет в Ничто.
Там не найдёшь и тени смысла,
В том смысле как мы видим смысл.
Один, два, три уже не числа –
Невиданных зверей кумыс.
Там лукоморье – рекадверье,
И ты, и вы, и он, и я.
И нам всерьёз не стоит верить,
Всё это знаем от ручья.
Где Бах и время мирно спорят
О том, куда идут года.
Пространство их не глушит воем –
Курьёзы смысла навсегда.
На днях пронзён был новой фразой,
Где приговором стало ''-ич''.
То завершающая фаза,
Ничто из Ниоткуда клич.
Авг-сен.(?)2002
***
В который раз я подъезжаю
Сквозь ночь, уральский бурелом
К ночному городу, где знаю,
В руках останется диплом.
Что станет карточкой визитной,
Ключом к очередным дверям,
К воротам чьим-то челобитной
На радость нашим матерям.
Ну, а пока ловлю я «Наше»
Пусть песни вышибают грусть.
Необратимо стал я старше;
Морщин, печали тянет груз.
В который раз я представляю,
Как будет встреча с тем иным,
Как изменилась наша стая,
Быть может, кто-то стал чужим.
Поделимся удачей глаза,
Новьём прочитанных страниц,
И сквозь сверкающую вазу
Я встречу желтизну синиц.
Опять под грохоты «роялей»
Поймаем сон, смущая шум.
Степные будут меркнуть дали,
Арены битв монголов, гунн.
Разбудим будущего нити,
Укажем место, где нам быть,
В какие люди жаждем выйти,
Талант куда хотелось сбыть.
В который раз на общем сборе,
В общаге, скажут, как здесь жить.
И снова встречи, дружба, ссоры,
Диллема: пить, или не пить.
К собачьей, на помойке, своре
Отправим массу тёплых чувств.
Три буквы станут костью в горле,
Где «дошник» лезет вон из уст.
В который раз я обнаружу,
Что нет такого-то средь нас-
Он счастлив, жив, он так снаружи-
Исчез из горизонта глаз.
И грусть нахлынет мерой кома,
Пугая дальностью дорог:
Кто жил, тому всегда знакома,
За ближнего орда тревог.
В который раз Амур лукавый
Мне подмигнёт, пугая кровь-
Пошлёт нашедшие суставы
На поиски стрелы концов.
Пойдите прочь родные земли,
Припрячем матери тоску
Другим отцам мы будем внемлить
Отдавшись музыке ростку.
В последний раз всё это будет,
Остался год до рубежа
Уже не так он труден будет
И хочется замедлить шаг.
26-28 августа 2002
ДРУЗЬЯМ.
Друзья мои,
Что вам я, что вы мне,
Что значим друг для друга,
мелькая лицами в толпе.
Моя вы память и отчасти чувства, мысли.
Всё лучшее чему обязан я отчизне.
Вы ожерелье самых дорогих камней,
Что украшает ныне шею моих дней.
Вы – бездна, в вас я тоже черпаю идеи:
Ваш образ в данную минуту мной владеет.
Вы – время-зеркало, в вас узнаю себя.
Под масло холст - там иногда рисую я,
Условная мораль и повод: к аморали,
Стремиться твёрже быть огнём рождённой стали.
Вы так же лишний повод мне не походить
На то, какими и зачем хотите быть.
Вы – карта, где показаны дороги к небу,
Намётками, штрихами в быль и небыль,
Рельефы стран с дипломатической игрой,
Дельфинов жизнь, что спрятана водой,
Мой личный Алеф, сад ветвящихся дорожек:
Любви, нет, да, зачем, быть может.
Мы вместе – ссудный день, или минута, час.
Мы может быть ничто, лишь заблужденье глаз.
Мы чудеса, случайность, шутка ДНК
И слов пока, прощай игра клинка,
Всего лишь пепла горсть, и ей возможно будем,
И глупо говорить – мы это не забудем.
Когда мне стукнет пятьдесят,
Другим, возможно, это прочитаю.
Друг друга мы всего лишь шаг,
На столь печальной ноте завершаю.
12 ноября 2002
***
Молчала тишина,
Кричала тишина
Поверженных сторуких великанов.
Мой сон давно без дна,
Казалось будто я
Ушёл в тибетские кочевья кянов.
И там, в подножьях гор,
Где шелест разговор
Я видел небо подпирающие ели.
И вечность, что близка,
Таинственно легка,
Как ласка ветреной метели.
PRO-JAZZ
Небрежною рукой контрабасиста в джазе
Мне вечер пел.
Снежинки нотками на стане времени
Вспыхнув, исчезали.
То дивной россыпью
Саксофоновых взлётов,
То глуховатой пеной
Раструба тромбона,
То дятловитостью фоно,
Крикливостью трубы.
Я с замиранием
Руками обхватив колени
Сидел и видел:
Время встало
Пленённое куском пространства,
Где люди слушали, играли
Друг для друга.
2003 (?)
***
Сороки бок
Лукавый клок-
Знак в бесконечность.
Волчицы глаз,
Тоски алмаз-
Срыть, уберечь кость.
Я сам тщета,
Мечта меча-
Потеря веры в веру.
Остаток дня,
В костях вождя
До нашей эры.
26 авг.2002
***
Тихий вечер мягко шепчет.
Редкий выкрик ''дим домой''
Солнце как-то вяло блещет
Собираясь на покой
Я иду иль исчезаю
Голова тобой мутна.
Глаз асфальтом занимаю
Грудой битого стекла
Неизбежность всюду брызжет
Всюду утра, вечера.
Не дышал вчера – задышит
Иль дождётся топора.
В этом омуте впервые
Радуйся надолго ли.
Если есть то боги злые
Бесконечность спрятали
Ворон криво усмехнулся
О ещё один больной
Замечтавшись я запнулся
Всё окрашено тобой
Что уставился корявый
Видел мёртвых я ворон
Уплетут всех хищны травы
В смехе каждом виден стон
2003 май
***
Что вы карчете вороны
Раздражая сосен кроны.
Что за дивное собранье,
Что за тема на ветвях.
Ваши кары чудозвуки,
Чудобуквы лес-науки,
Иероглифы познанья,
Удивленья ох и ах.
Уж не мне ли ваши речи
Посвящаются. Картечью
Бьёте всё ж немного мимо:
Сердце цело, мясо прочь.
Тайну что ль открыть хотите,
Не готов ещё простите
Дайте мне попроще сгинуть,
Накормив собою ночь.
Не набраться мне терпенья,
Что б узнать к чему творенье,
Может проф. я не пригоден
И она всего лишь бред.
Что преследует без цели
с усилением в постели,
что как будто за нос водит,
убивая тьмою нет.
Вы ж карцуйте понемногу
Высотой вы ближе к Богу.
Откровений ваших мера
недоступна на земле.
Может, вас во сне увижу.
Там нет дальше, выше, ближе,
Непонятно слово вера
И безумие мудрей.
Там пойму я ваши кары,
Правда не найти мне тары,
Что бы вытащить оттуда
Мудрость ваших громких книг.
Может, я останусь с вами.
Будем печь топить словами,
Издеваяся над чудом,
Ублажая каждый миг.
Может, сам вороной стану,
Пронесу, однако, рану
Через цепь смертей, рождений
Лишь причина, помня что.
Смутно вас припоминая,
Расскажу вороньей стае
О безрукости сомнений
Возглавляемых Ничто.
Что вы карчете вороны
Раздражая сосен кроны.
Что за дивное собранье,
Что за тема на ветвях.
Ваши кары горечь боли
Что веками против воли
В вас живёт напоминаньем
О не сбывшихся мечтах.
Весна 2003
***
Пусть солнце прольётся лучом,
Сыграет мне танго;
Пусть небо по капле дождём,
Подпишется танкой.
Устанешь, гитарой ответь,
Милонгой Кардосо;
Медведем белым взлететь,
Смущая звёзд россыпь.
А после, когда «На чужбине»
Затмит снова мозг,
Смогу написать и для вины
Следами от розг.
Авг.2002.
***
Снов не смытых следы разбегаются слепо в причудливом гневе.
Мне уже три часа, обнаглев, черно-белые скалятся зубы.
Гулким эхом вдали отдаются и бьются нелепые нити,
И смеется, потоком рыдая в подол, опьяневшая муза.
Тридцать дней, как один, в никуда исчезают, как плоские тени,
Словно в скорости, бегстве – смысл потерянных дней и ничтожных ночей.
Разбежаться и прыгнуть сквозь нервные, мрачные дыры столетья,
Мне мешает луна да пылающий в соснах до неба огонь.
Чей язык, растворяя сомненья, униженно просит о море,
О камне, способном держать стрелы рек, ленты дней.
Но крытое стервами время в рубцах и морщинах
Нам рисует не желтым, не синим, не белым, а серым:
К одряхлевшему телу приклеена тертая тусклая память,
Да красивые звуки, гниюще-плывущие в линиях неба.
Лишь они оставляют надежду на выход из времени рек,
Где бессмертие бродит, не зная о бренности, вечности смерти.
1999(?)
***
Там за минуткой
Что прикрываешь трубкой
Любая фраза становится жуткой
Нелепой смешною шуткой
Как яблоки на столе вместе с уткой
Ведь там за губами
Прикрываясь зубами
Бушует словесный цунами
Когда он владеет нами
Дело кончается либо никак либо стихами
Тем и другим либо
Кому говорить спасибо
Тебе ему хлопнув по столу рыба
Сказав покончив с нимбом
Обрекаясь на то что гибло
Когда рот открываешь
Уже ни за что не отвечаешь
А только чувствуешь знаешь
Думаешь словом в итоге лаешь
То чем живёшь оскверняешь
И трубки безглазость
Никудышная маза
Достичь желаемой фазы
На это пожалуется любая фраза
Как акула на узость таза
Лучше говорить письмом
Руки скорость позволяет с умом
Говорить и писать той о ком
Ты грезишь чтоб не брать потом лом
И не крушить без фундамента дом
(?)
***
Ты моя маленькая судьба
Не начатая, не раскрытая,
Исчезающая на века
Под разбитыми под корытами.
И всё ж хотел бы наследить
На лбе твоём морщинкою,
И пару слёз твоих добыть,
Для янь тебя стать инькою.
Март 2003
***
Я вижу, как машины давят тени птиц.
Мне солнце бьёт в глаза избытком света.
Смешно и дурно от начал, концов, границ:
Желание всегда под дулом пистолета.
Во мне движение с бесчисленными за:
Не быть собой и быть самим же вместе,
И жажда, когда мною правит красота,
Пасть жертвою, вобравшей всех в себя невесты.
Февраль 2003
***
Я обессиленный тобой
Бреду сквозь сосны на удачу.
Я облако, покинувшее зной,
Похожее на старую полуслепую клячу.
Я колыбельная казахов,
Без точки, что в лесных напевах есть.
Я собиратель снега крахов,
Мне вздох запрет, где можно сесть.
Я вновь обрубленный тополь
За ломкость ветвей, души, чего – бог знает.
Я тот древний акрополь,
Говорящий времени нет помирая.
В моём частном случае Ты
Устремляется бешено в Я,
Как мощь Субудая орды.
До слёз лица взгляд доводя.
2003-05-01
В ОЖИДАНИИ СНЕГА.
8 января.
***
Не так уж далека,
Всего лишь пара франций между нами.
В моей душе чека
Дрожит от напряженья
Давимая часами,
Минутами что меж
Тобой и мной легли Голдгофой.
И не сомкнувши вежд,
Топча часы,
Иду к тебе без кофра,
Беззащитен,
Несу твое имя,
Как ведущее к небу распятье,
Или наоборот
Свою гибель,
Свыше проклятье.
9 января.
***
Не навсегда, конечно, уезжаешь ты,
И я не буду у порога биться.
Деревьев мрачные и голые черты
Тобой лишь будут в небо виться.
И бледных звезд оскал, твои глаза,
Чертят в ночи последнюю дорогу,
Попытку перебраться За,
Что может быть, дорога к Богу.
Вернешься ль ты? Иль «не она…».
И я ль с тобою буду на вокзале?
Последняя ль попытка мне дана?
С календарей дни медленно сползают,
Когда посмотришь далеко вперед –
Какое месиво толчется сзади!
Здесь поневоле открываешь рот,
Выплескивая ужас на тетради.
10 января.
***
Мысль о тебе не удалится, как разжалованная прислуга.
Нет! Она будет цепляться за каждую клетку моего тела.
И клетки будут цепляться друг за друга
В надежде сохранить тебя. У предела
Зрачка моего существует своя граница:
Твой взгляд, изворотливый ум, биение сердца,
Возможность безжалостной быть и глумиться,
Закрывая пред взором моим души дверцу,
Опутывая лабиринтом дорог и шансов,
У тебе и с тобою быть. И сказать против что-то
не могу, не хочу: я доволен кривым альянсом,
не то чтобы очень, как коряво взятая нота
в высоком регистре духового инструмента.
И остается затылок и уши, прикрыв руками,
Внимать давящим торжественным аплодисментам,
Повторять «умерла, для меня умерла… черт с вами».
***
По видимости всей,
Бог создал для тебя
И нож что поострей,
И все проклятия.
Не приведи, Бог мой!
Не для ножа моя рука.
Дождем слов накипь смой,
Ты – сталь, пластмассой буду я.
***
Молчание хуже разлуки,
И воют от скуки
Пустующие руки.
Но есть чему сказать спасибо
Словам и бумаге. Ибо
Только они не гиблы:
Переживут нас обоих вместе взятых.
Сплюнут вспомня о нас даты
Могильных плит. Я, ты –
Всего лишь средство мы с тобою,
Существованья роя
Слов до сбоя.
Потом меняют нас как трубы
За дыры, ржавчину. На убыль
Клоню сей стих, что губы
Дыхание твое, твой разум
Познают через дней N фразу
Каждую из этого маразма.
11 января.
***
Я знаю: даже если ты придешь,
Присутствие не будет долгим.
Ведь имя твое больше чем ложь,
Цианистый калий для многих.
И знаю так же:
Буду и после жить дальше,
Но уже разбавляя себя
И других легкой фальшью.
12 января.
***
Прости. Но нет в тебе ни верности ни веры,
Ни прочих слов,
Что с именем твоим так схожи.
В тебе лишь жуть да красота Кармен, Венеры,
Звук кандалов…
Но вряд ли будет кто дороже.
Звонок.
Сквозь витрины пролыбалось солнце,
Ненавязчиво звучало танго.
У меня было сердце горца,
И звучало немецкое wie lange.
Соль, ми, до… соль, ми, до… из трубы луч солнца:
«Я рад слышать тебя, мое страстное танго».
У меня было сердце горца…
И слова возвращались то ль эхом, то ль бумерангом.
13 января.
***
Прости… Я обниму другие плечи,
Другой приют найду душе своей.
Правдивы ль будут мои речи
И жизнь моя?.. Не закричу ль: убей.
14 января.
***
Предположить могу,
Твоя задача:
Меня с ума свести,
Свести на нет.
Что ж я доставлю тебе
Удовольствие это,
Дам шанс.
Только просьба одна:
Сделай это красиво.
15 января.
***
Говорил с тобой снова.
Что-то в голосе ново?
Нет. Никаких изменений.
Летите к черту
На разрыв аорты
Скопища моих стихотворений.
***
Согласен, я вовсе не "квази".
Но как из своих фантазий
Выбраться. Ведь ты – Мекка и Рим,
Бастилия, что стало одним
Для меня.
К тебе лишь ведут дороги
Под вальс звериный Е. Доги.
Скалятся один за другим
Столбы, фонари. Жуть их мин
Западня.
На заповедь все же забью я
С самим собой же воюя.
Выльется! Кумира себе сотворю
И чертово адище изменю
Под себя.
Раскрою еще одно имя
Средь вечных котлов и дыма,
Вынесу, поставлю на трех китов,
Где стояли Бог, Ничто и любовь
Веру я.
16 января.
***
В N-ный раз перечитывая твое послание,
Представился твой персональный ад:
Котел,
В нем ты,
Кругом толпа чертей,
Секунду каждую произносящих «почему».
17 января.
***
И полезли стихи.
Да много ли надо:
Всего лишь уехала ты,
Ни подарив, ни мечты,
Ни надежды из града
Полуримских стихий.
Да и не зачем лезть,
Когда дышит рядом,
Следы попадают в следы.
Падение первой слезы
По лицу стало кладом,
На сколь ценным бог весть.
И насколько моя
Представить не сможешь,
Живешь лишь в моих устах,
Артерии вены в стихах.
Для Тебя даже нож есть,
Но не для тебя.
Ты вернешься чрез –цать.
Зачем вам встречаться?
Еле знает она тебя,
Ее ты навряд ли. И я
Не хочу разорваться
Меж границей лица.
Я грустил раньше с чашкой чая:
Теперь грущу с сигаретой.
Обернувшись назад, замечаю:
Расплачиваюсь той же монетой.
***
Грусть мою выла «Nothing else matters»,
«Весна», «Сигареты» ныне.
Дни с тобою восторгом и матом
Пишу, позабыв о гордыне.
Половина осталась до трупа
Пути. Я уже понимаю:
Неизбежности было бы глупо
Бояться. В петле принимаю
Ее пыл, скоротечность и силу,
Как дар небес (еще выше?),
Как загадку к загадке могилы,
Ведущую звездных средь вышек.
Кто создатель чего непонятно:
Рисуют все понемногу,
Оставляя и кляксы и пятна,
И то, что ближе к Богу:
( Может быть – я. Кто знает точно?)
простертые руки к небу,
любви словесные клочья
в соавторстве с музами, Фебом.
Напоследок о вас обоих:
Твоя неизбежность дороже,
Ты ее на порядок честнее,
Твое предпочтительней ложе.
18 января.
***
И хоть соблазн велик.
НО нет! Тебе я верен буду,
Покуда длиться ожиданье.
19 января.
Звонок 2.
Я был пьян,
Дернул черт набрать твой номер:
«Что ж гуляй, б…»
Не в первой посылать мне все на …
Нет не помер,
Не сдамся плевать…
Либо ты убьешь,
Либо я
Избичую свое красивое чувство.
Посвящение клочку бумаги.
Клочок бумаги,
А так много!
Волшебства и магии!
Как будто рагою любви
Накрыли дни
Мои
Олимпа боги.
Или Иисуса благодать
Достала и до наших дней.
Хоть помечтать
Немного о финале
С хэппи-эндом.
Всего то надо
Связь слов простых,
Но сильных простотою,
Далеких от покоя
Дать.
Что двигало тобой?
Не я ль тому виной?
Я все ж не мало дал,
Что б взять
Любой великой книге равный
Клочок бумаги.
Хоть смысл не явный,
Едва ли искренности слов
Хватило больше чем на сутки.
А то и меньше
Все ж улов не плох.
Немного грустно,
Не скрою.
От того то и роюсь
В словах
Потерял будто что-то,
Или должен найти,
Сердце воет при этом,
Не преодолев и половины пути,
Высокой нотой,
Налагающей вето
На выходы за
Пределы слова.
Дальше
Тяжелое олово
Твоих глаз,
Звериное логово,
Еще помнящих
Школьный звонок
(мои уже не помнят),
до охоты столь падких,
до ватных ног.
Благо мне уже не двадцать,
Говорил я не раз.
Двадцатого, посмотрев не тебя
Ноября,
Понял:
Дороги вели к тебе,
И вполне уведут дальше,
И уводят
От того, что ты есть.
Я уже вполне слеп
И не вижу тебя.
И в этом моя вина
Моего творчества.
Выболтав,
Или выстучав
На рояле фразу
Никогда не знаю
Чем закончится все.
Все, видимо наоборот:
Не я владею языком,
Ушами,
А они владеют мною.
С какого перепою
Я накидал ее набросок,
Друзья мои,
Глаза и уши,
Иль музами вас называть?
Меж тем спасибо
За слепоту,
Дорогу к ней,
Способность ждать.
Вы лучшие поводыри по жизни
К тризне.
Что будет ей?
Спасибо за просторы
Болот, лесов степей.
Если б не русский
Язык
Создал ли что сильней?
Пусть наобум, в слепую
Зато, не поминая всуе
Имени его.
Мир прост и ясен:
Все творимо.
И у всего
Свой час
Незримый с точки зренья
Бытия.
Меж всем – творительная связь.
Кто создал, я тебя,
Иль ты меня?
Не выяснить при жизни
И после думаю тоже.
Хотя, быть может,
Есть ответ простой:
Мы создали друг друга,
Мы части творительного круга,
И мир сплошная связь колец,
Но круг имеет,
(вот парадокс)
имеет свой конец.
То место спайки.
Ладно. Оставим эти
Разборки для той
Стороны света.
Вернемся.
Немного о мечте.
Как я уже писал:
«Всего лишь пара франций между нами»
крытые снегами,
дни не в счет
время согнет
и это.
Время вообще странное существо.
Кстати, между ним и мной родство:
Питается самим собой же,
Вечно творя и умерщвляя
Себя же.
Я даже,
Хотел бы проделать то же
С тобою.
Но масштабы не те
И по роже
Я получу:
Поединок не равный
Я и Время.
И форы никто не даст.
Там где миллионы
Мой час,
Не то чтобы Моська,
А ток клочок ветра
Семь метров в секунду,
Мелькнувший пред мордой слона,
Без права на «буду».
Ладно. Оставим и это,
В сторону.
Последний рывок,
Окончим, сей монолог.
Ты как-то спросила:
Чего хочешь ты?
Теперь знаю точно.
Я хочу, чтобы жители всей планеты
Нажали на кнопку стоп,
На всякого рода бытовой технике,
Встали заводы, фабрики и т.д.,
Не шуршали ни веники дворников,
Ни листва деревьев,
Кончился бензин в машинах,
Была бы не летная погода,
Замерли поезда,
Горы сравнялись со степью,
Чтобы встали реки.
Ветер перестал бы выть,
Петь, шуметь и просто быть,
Люди, устроившись поудобней,
Замолчали,
Отложив все дела на завтра,
Солнце сдержало бы
свою активность,
планеты, астероиды,
луны кометы,
пусть тоже встанут,
никуда не летя,
не вращаясь вкруг
своей оси,
земля пусть замрет,
нарушив изначальное вращение,
пусть не будет
ни единого движения,
ни одного звука,
ни одного вдоха –
только молчащие,
неподвижные люди,
предметы, организмы –
простейших тоже касается.
И пусть будет одно
исключение из правил:
ты и я.
Поверь:
Мы услышим друг друга,
Несмотря на жуть расстояния.
Что скажем не важно. Мы можем
Просто молчать
«слушая наше дыхание»,
движение крови по венам.
Как сильно будут стучать наши сердца,
Выбивая ритм нашему диалогу,
Заговорим если?
Что с эпилогом?
Заметь, а начиналось все
с клочка бумаги.
Заканчиваю,
Хотя и нет желанья
Ставить точку.
Мой бред всего лишь мой,
Навеянный тобой –
Не буду отрицать.
Причина этих строк,
Конечно, ты.
Ты слово мысль.
Я ручка,
Чернилами
Наполненная до отказа.
Достаточно лишь было
Преступить черту,
Пойти «за»,
Найти для пары слов
Чету.
И как postcriptum:
До сих пор в душе моей
Звучит одно из самых лучших
«почему».
20 января.
***
Мы родились почти
на одной шестидесятой параллели:
тебя окружали болота,
меня высокие ели.
Когда я уже жил,
Планета тебя не знала.
И все же судьба
Свела нас в Риме Урала.
Сейчас нас разделяет
Жизненный опыт –
Ни много, ни мало.
Я – уходящий в шепот
Крик. Ты – ребенка
Лепет с днем каждым
Наглеющего. Без правил
Твои бои. Однажды
Я все же выйду,
Что делал не раз, из строя.
И тебя умолять,
на коленях стоя,
не буду. Цинизм,
накопленный годами,
неплохая вакцина против
твоих почему цунами.
Сейчас, если бить мне морду,
Я только сплюну:
Мне есть что вспомнить,
Глаза в память засунув.
Твоя надо мною власть
Не прочна и не вечна:
Я - Чегевара по жизни,
Революционная бесконечность.
И все же скажем спасибо
Шестидесятой параллели,
Окружавшим тебя болотам,
Меня высоким елям,
Железным дорогам,
Столбам, отмеряющим километры,
Ветрам, натянутой тетиве.
В какой-то мере все это
Причастно к тому,
Что друг друга знаем,
Что дарили друг друга
Кусочки рая.
Стекая каплей слезы
По лицу планеты,
Буду помнить тебя,
А не жуть ответа.
21 января.
***
Хочешь увидеть свои уродства
Посмотри, но не в зеркало.
Посмотри ей в глаза,
В ее, что твое сумасбродство,
В твое «за».
22 января.
***
Как жаль, что мои руки не твоя обитель,
И алых парусов мне для тебя не шить,
С тобою тленные мгновенья дней не проводить.
Прекрасный мой аппендикс, не лучше ль удалить
Тебя, покуда гнойным, не покрыла тело
Мое перитонитом. Не достать хирурга
С ножом, что мог помочь бы, не смотря на ругань,
Сопротивление извилин, мозга, вытащить из круга
Магического, что очертила «почему» вопросом,
Движеньем рук, бесцветными глазами,
Не притворяясь даже лесной пугливой ланью,
А выступив, напротив, с угрозою, с часами,
Очертившими долю в тебе моей жизни:
Мгновенья ужаснулись, накрыли клетки визгом
Пред жуткими словами: нет, но, без, прочь, лишь, сгинем.
23 января.
***
Как разговариваешь ты с ним –
Помню, слышал.
Отверженный мой разум виснет,
Гневом дышит.
Доколе мне твои апартаменты
Ненавидеть.
Куда девать с тобою ленты
Дней, их виды
Бичуют не щадя мой разум,
Сердце, тело.
Бог мой, сними скорее кассу,
Надоело.
24 января.
***
По ходу дела Робинзон я:
Свой столб есть и свои зарубки,
И 5`nizza со мной всегда.
И брезжит в голове вопрос когда.
Меж тем за сутками проходят сутки,
Я жду на горизонте призрак корабля.
***
Дитя игры причудливой и страшной,
Еще не прожит день вчерашний,
Уже кромсаешь завтрашние дни,
Не разбирая надо ли, мои.
Ужель тебе приятна душерубка,
Не лучше ль мира трубка?
Давай закурим и подпишем пакт
Ненападенья и последний такт
Блеснет мажорной тихой доминантой,
На шее века фолиантом.
Все ложь… приютом пули лучше быть,
Чем не пытаться флаг врага добыть.
25 января.
Мои мифы. Мидас.
«Все в нее превращается, чего не коснусь.
Каждая вещь говорит: обернусь.
Дионис, почему? Ведь я не просил.
Не то чтобы слаб, но где взять сил.
Ты не гневайся. Возьми назад этот дар!».
«Напрасно ты так, еще ведь не стар.
В реке время спасенье свое найдешь,
До устья ее, если только пройдешь».
26 января.
Эскалатор.
Лицо, лицо, лицо,
Лет двадцать, взгляд пустой,
Лицо хоть волком вой,
Лицо, но не твое.
Лицо, лицо, лицо,
Улыбка от ушей,
Лицо тоску развей,
Лицо, но не твое.
Лицо, лицо, лицо,
Красивые глаза,
«я б этого козла»,
лицо, но не твое.
Лицо, лицо, лицо,
Годов сеть на лице,
Шрам память о свинце,
Лицо, но не твое.
Лицо, лицо, лицо,
«куплю за деньги рай»,
и наглость через край,
лицо, но не твое.
Лицо, лицо, лицо,
«любимый как ты мог»,
«сейчас бы я прилег»,
лицо, но не твое.
Лицо, лицо, лицо,
IQ равно нулю,
«я так тебя люблю…»,
лицо, но не твое.
Лицо, лицо, лицо,
Лицо, но не твое…
27 января.
***
Чего молчишь?
Не уж то трудно
Пальцем покорить
Гималайские горы
Из одиннадцати цифр.
Чего молчу?
Ты спросишь если.
( Вопрос сей – не заноза
в твоем пальце.)
в моей стране
таможни нет
и нет границ.
В твоей стране
В мечтах бывали:
Не знаем ни традиций,
Ни законов,
Какой, когда идти нам можно,
Горит на светофоре свет.
28 января.
***
Все изменяется.
Меняются столицы,
Государства, президенты.
Меняются и формы казни:
Устройство виселиц,
Топор на гильотину,
Стрела на пулю.
Меняются и формы
Борьбы за власть, за сердце:
Яд на революцию,
Поклон на грубое хватание.
Скорее пополняются
Резервуары средств
Борьбы за власть, за сердце,
Сплошное плюса торжество.
И минус,
Хотя видим мы его:
В струне, тетради горизонте,
На надгробных плитах,
Столь не реален, что
Толкает к мысли
Смерти нет
И нет Ничто. Хоть заделись
На два, с ума сойдешь
От близости к нулю.
Так видно и я, кромсая
На два постоянно путь,
Все ближе становлюсь
К тебе, но остается половина
Всегда. И это сводит
с ума. Но все же иду,
иду дорогой слов, не злата.
Дорога явно не нова:
Петрарка, Данте и другие
Вели борьбу за власть над сердцем,
При жизни проигрышей чума,
Но после все же овладели,
Навряд ли зная чем.
Нова лишь форма казни для меня:
Вместо веревки телефон
И эшафотом
Служит пара областей страны,
Палач подталкивает к краю
Не ногой, молчанием, не теми
Словами, которые могли б
Меня спасти от казни.
29 января.
Мои мифы. Пан и Сиринга.
Не миновали стрелы и меня
Золотокрылого Эрота:
В чертогах сумерек и света дня
Любви вдруг зазвучала нота.
Когда родился, мать не напугал,
Но прочь бежала от меня ты.
Достать не раз пытался, но хватал
Лишь пустоту. Невероятно,
И в этой нежеланной пустоте
Слова живут и ждут гортани,
Что сможет выплести на свет
Из слов искуснейшие ткани.
Печаль моя, душа моя смогла,
Теперь в моем уединеньи
Звучат и тихие, и нежные слова
С безумной силой повторенья.
30 января.
***
Над дверью своей повесь,
Когда вернешься,
Табличку:
Оставь надежду всяк сюда входящий.
Как я оставил,
Но оставил при себе
Любовь и веру,
Как камень и веревку.
31 января.
Не хватает тебя…
Спасибо.
Тебя у меня в избытке.
Не хватает ружья.
Да. Ибо
Повисну с десятой попытки
На петле из твоих волос.
И не в том вопрос:
Быть, или не быть,
А чем заменить.
Если каждый хрусталик глаза
Видит не то, что мир кажет,
А тьму проявлений тебя
Будь то: пивная банка, луна,
Лицо старика,
Воющий за стенкой бас.
В моем случае глаз
Всегда меняет шило на мыло:
Тебя на тебя,
Как бы это не было
Невыносимо.
1 февраля.
***
Наше время обросло
Законами, судами, бумагами,
Знаниями и заблуждениями.
Вместо войн и поединков,
Один на одного,
Царят бейсбольные биты
И исподтишковость теракта.
Мы лучше видим луну,
А не дерево возле дома.
Предпочитаем золото нефти
Золоту слов, поступка.
Дружба, клятва, преданность
Нынче призраки,
Из глубины веков выглядывающие.
И страницы современных романов
Не блещут любовью
Ромео и Джульетты.
А так хочется у пояса
Почувствовать холодный метал шпаги,
Стать секундантом друга,
Один на один решить
Драму, боль сердца,
Отсчитав десять шагов.
И пусть ради возлюбленной
Вновь падет Троя,
Покорится большая часть Евразии.
Пусть солнце вращается вкруг земли
Выкуривается трубка мира,
И поэты встречает смерть на Кавказе,
Восхищаясь сердцем горца.
2 февраля.
***
Мой дар – любить,
Твой – быть любимой
Не ясно только
Кому больше повезло.
3 февраля.
……………..
……………..
4 февраля.
……………..
……………..
5 февраля.
……………..
……………..
6 февраля.
……………..
……………..
7 февраля.
………………
………………
8 февраля.
………………
………………
9 февраля.
Утро.
И оставляя белый след,
Терзает лайнер неба даль.
И из всего тебя лишь жаль,
Окончилось что словом нет.
Вечер.
Теплее января не помню,
И выло в голове: собака скоро снег.
Спасибо февралю внял вою:
Снег….
Вернулась ты и твои нет.
Конец.
***
Молитва – богу,
Тебе – ожерелья слов и нот.
Цель молитвы – быть ближе к богу,
Целю в тебя стрелами слов и нот.
И одинок, пуст, не нашедший бога,
И душат петли слов и нот.
***
И даже письмо по e-mail-у
Разбивает спокойствие дня:
Где? Кто? Зачем без тебя?
Дар свыше имел ли?
И становиться грустно,
Сигарета выпадает из рук,
Как ненадежный друг
В делах грусти.
***
Часы,
Подарок моей бывшей –
Не лезет это слово на язык,
С бумагой проще – жены,
Остались в поезде
И обретут хозяина в Сибири.
Или в руках, нарушившего
Заповедь, одну они сейчас.
Я новые купил,
На Вайнера, они мне подмигнули.
Что принесут мне? Станут
Свидетелем, мерилом каких картин?
Глаза какие, напротив, видеть будут?
Коснуться кожи нежной чей?
И сколько выдавят минут
Счастливых из себя?
Спустя, вгляделся:
До чего ж похожи,
На те, что были у меня.
Как будто тот же циферблат,
Ремень того же цвета,
И тот же корпус цвета стали?
Попроще, правда: вместо цифр
Двенадцать палочек. Что в этой
Разнице скажи мне? Намекни?
Гадать? Во мне и так избыток мрака,
И криком вытравлены дни мои.
Нет. На вопрос: который час?
И на вопрос имею что сейчас?
Часы ответят в свое время.
Я доверяюсь им, как сотни лет назад
Судьбу свою вверяли мойрам.
***
Ты уходишь. Не оглядывайся. Право,
Ты уже не Этна, чтобы лавой
Сокрушать моей души дома, дворцы.
Все мы – архитекторы, творцы.
В этом смысле я, конечно не Растрелли,
Строю нотами и словом, как умею.
От того вся стройка лишь сизифов труд –
Результата не увидеть? не сказать sehr gut.
***
Кафе. За столиком напротив Вы.
И можно сказать, что мы влюблены.
Так думает и официант,
Принесший нам кофе.
Так думает и портье.
И мы так думать вольны –
Во всяком случае, я.
Не важно, что до и что после:
Любое чувство имеет право
Стащить со стола кусочек счастья –
Наесться хоть раз до отвала.
2004-03-02
***
Брожение умов, бомжей и злата,
Контрастов жуткий Вавилон,
В последний день тумана ватой
Прикрыт был город, мямлил вон.
Я уезжаю не до стона:
Передо мной все тот же белый лист,
И ровный стук колес вагона
Вручает мне надежды кисть.
Пиши, пиши, авось услышит
Души отчаявшийся крик,
Ведь где-то буду я не лишним –
К чему мой ныне влажный лик.
2004-03-02
***
Ехал в последнем вагоне.
И каждый метр словно был распятьем.
И метры складывались в километры.
И к вечеру меж нами – уже день.
Хотя возможно между нами уже жизнь.
И не увидеть боле не пугало:
Все смерть сближало и сближает.
И радостно и грустно от того. Сольемся
Во мраке, в не бытии секунд, часов.
Мы до рождения уж были вместе:
Я первый от тебя ушел, спустя десяток ты
Покинула наш общий дом.
Быть может потому при жизни
Суровой оказалась встреча:
Тебя узнал, но не признала ты меня…
Но что для Ничего дни, метры?
И поколение мое уж ждет не жизни.
И с каждым днем все ближе
встречи нашей час.
2004-03-02
***
Я заткнуть пытался,
Вопль, раздирающий рот
Другой,
Пускался во все тяжкие,
Хотел стать достоянием нот.
Какой
Там! Видимо не про это –
Вышибают клином клин.
А зря.
Я ищу тебя дальше
В других, что поиски мин
В полях.
2004-03-02
***
Не то чтобы все достало вокруг,
Просто не знаешь, чье имя сорвется с губ
В следующую минуту.
Просто понимаешь: насколько наг,
Беспомощен и чеканить шаг,
Наполненный ртутью
Лет невозможно. Наступает пора:
Когда шея уж в поиске топора
В виде лет и болезней.
Когда необходимо полюбить седой висок
На других, пока свой век не обволок.
И будет полезно
Влюбиться в даму шестидесяти лет
С искусно выполненной резьбой на лице
Полюбить ее тела
Немощь, когда ближе шаг, не бег,
Когда строка «скоро кончиться век»
все ближе к делу,
когда строка «возлюби ближнего своего»
касается не тех что вокруг, а тебя через год,
через два, через десять.
Полюби. Ибо нужно готовым быть,
Чтобы не удивляться, волком не выть,
Наблюдая из чресл,
Битых молотом лет на мир.
Благослови собирающихся на пир
Твоего исхода.
Пусть придут и сядут за один стол
Сотни я, твоих лет чудесный помол,
Дни и годы.
20-03-2004
***
Вдыхая горький дым сигарет,
Улетая мозгами в кювет,
Я всегда думал о тысячах нет,
Возводимых твоими глазами.
Январь 2004
***
Зубами сцеплю створки раковин,
Зажмурю глаза:
Я был и сейчас остаюсь вакуумом –
Пути нет За.
Все мерится словом надо ли,
Путь сердца и губ,
Путь слов безответных, в ад, или
В свет рая труб.
Достать меня как стихами ли,
Иль фразой из нот.
Банальной она должна ли быть?
Замком лучше рот?
Пожалуй, никак не вырваться.
Ни сам и никто
Помочь не сможет мне выбраться
В другое Ничто.
***
Прощай! Видимо недостаточно веры
Грести. Ибо я не раб с галеры.
Бог есть вера, любовь тоже,
Я ухожу собою множа
Тьму безбожников
Давить слезу, навряд ли буду,
Я своего рода Будда,
Выпал из твоего колеса, сансары,
Убил желание. Твои чары
Больше не действуют.
Только останавливать, прошу, не надо,
Отпусти. Лабиринты нашего лада
Я должен покинуть. Ты выжженная почва
Для меня. Ничего не вырастишь. Как хочешь.
А я приветствую
Мой дивный, сладкий вакуум,
Жизнь грустных глаз бездомной собаки,
Жизнь проходящую мимо
Со всеми прелестями. Гимны
Жаль, но кончаются.
***
“Bless you, darling,
I have found myself
in you.”
W. H. Oden
Печально и как-то нелепо:
Я – мысль о тебе без ответа,
Отчета каждая цифра,
Часть малая сердца шифра.
Выводишь пять, два, три, восемь,
Душою же камнем оземь.
И жалко, что раз лишь в месяц
В отделе бывает не тесно.
Приятные дни работы
с тобой на грядущие ноты
я б выменял. Прости, Всевышний,
но из даров твоих этот выше,
милее моему сердцу ветерана
бесчисленных боев от коих раны
по сей день о себе в грудной клетке
дают знать. Стрелки были метки.
Побед поражений не мало,
Но сломать до сих пор не сломало.
Хотя орешек расколот,
Но ядрышко цело, и код от
Замка никому неизвестен.
Порою я стоил мести,
Не умел уходить красиво,
Сквозь зубы цедил спасибо.
Но со мною всегда была вера
В открытие новой terra
Incognita. На манускрипте
следы ее. Теперь poscriptum.
Ревизии кончаются драмой,
Завален глаз ежедневным хламом.
До кома в горле моя недостача.
Но как иначе, все ложь иначе.
Я жив, живут покуда –
Как Гайдн я не знаю худа –
Меняющиеся цифр связи.
Ты вместо Эстергази.
***
Извини, что испортил пару отчетов
Десятком другим сердечек,
Но от внутреннего зова ни на йоту
Не ушел. Количество насечек
Дней без… корабля на горизонте
Сотни. На партитуре donde
Чернилами я вывожу. Бумага
Вынимает, принимает сагу.
Легко принять ей и сквозь время
Пронести десятки дней, где нет «мы»,
Где нет меня. Твоя бесконечность
Взяла мою крепость. Нет, время не лечит.
Ибо время – ты, в тебе существую
Но в партии нашей нет a due.
Я – призрачный фон, ты – ты вне тональности solo,
Вроде бы рядом, но стать унисоном
Не сможем. Не тот композитор, не та эпоха?
К чему гадать: живи poco a poco,
Успокойся, tranquillo, andante,
Человечеству хватит Беатриче и Данте.
Вальс для Оксаны.
Черные,
Черные
Смерти по-
Добные.
Карою
Вечною
Волосы,
Волосы.
Сам себе,
Сам себе
Выбрал ли,
Вытерпел.
Взял бы, да
Прочь бегом.
Ночь моя,
Страсть моя.
Где же ты,
Как же ты,
Ночь ли при-
Ветлива,
День ли с ми-
Нутами
Щедрыми,
Добрыми.
Молишься,
Молишься.
Только бы
Сладко бы
Путь бежал
Парусом
Алым в даль
Светлую.
Сил бы взять,
Где бы взять.
В сердце взять.
Все отдать.
Знать не знать
Глаз твоих,
Часть себя
Блудную.
Вечность ли,
Смерть узнать.
Камень на
Шее ли.
Комом ли
Станется
Часть моя
Зыбкая.
Сердце на –
Все возьми.
Дожил я
До тебя,
Смерть моя,
Часть моя.
Дальше нет
Смысла нет!
Что мне без,
Как мне без
Глаз твоих,
Голоса.
Рвать себя.
Врать себе:
Незачем,
Жили ж без.
Буду жить,
Дальше жить.
Сил носить
Шелк бровей,
Голоса
Отзвуки
Хватит мне.
Выдержу.
Даль моя
Близкая,
Жди меня
Сильного.
Смерть моя
Жадная,
Знаю как
Выглядишь:
Волосы
Черные,
Руки неж-
Нейшие,
Очи сво-
Дящие,
В бред уво-
Дящие.
Даль моя,
Страсть моя
Шаткая,
Хрупкая.
Жди меня
С алыми.
Выдержу,
Вынесу.
|